Петров Петр Варфоломеевич, художник.

-Где, когда, в какой семье вы родились?

-Родился 15 апреля 1950 года в Чувашии.
Родители – служащие. Отец, Варфоломей Варфоломеевич, был инженером геологической экспедиции в Семипалатинске, на ядерном полигоне.
Мама, Вера Николаевна, в девичестве – Михеева, работала воспитательницей детского сада.
Оба родом из Яльчикского района: мама – из деревни Лащ-Таяба, отец – из Кильдюшева.
Родители из Чувашии поехали в Казахстан поднимать целину, кажется, в 1955 году. Оба они умерли, уточнить не могу. Мать ушла из жизни в 1974 году, отец – в 1990–м.
У меня есть сестра Галина. Она сейчас пенсионерка, трудилась воспитательницей детского сада. Живет в городе Электрогорске Московской области. Недалеко от Москвы: с Курского вокзала до ее города электричка ходит.
У сестры четверо детей.



-Где и у кого вы учились?

-Я окончил среднюю школу в Семипалатинске. Но жил не в самом областном центре, а в военном городке. Рядом - ровная степь, река Иртыш.
В школе любил рисование и черчение. Получалось хорошо.
Мой дядя, Максимов Николай Петрович, мой крестный папа - Заслуженный художник Чувашской Республики, трудился художником-постановщиком в музыкальном и драматическом театрах. Раньше оба театра работали в одном здании. Вот он на меня повлиял сильно.
Я часто бывал в театре, торчал там, даже поработал до армии месяца три художником-исполнителем, красил декорации.
Я рисовал всегда. Но разумно начал рисовать на факультете.
После школы поехал поступать в Ленинград в Мухинку, на монументальную живопись: мозаика, витражи, росписи…
Но до экзаменов не допустили: молодой, неопытный по рисунку, живописи.
Народ посмотрел, сказал: «Слабые рисунки. Иди на ХГФ или в училище».
Не зло отнеслись, по-доброму. Я сейчас и сам бы за те рисунки не допустил к экзаменам.
Поступил на художественно-графический факультет в Чебоксарах. А после института пошел в армию.
…Вообще меня в институт хотели на математику взять. На физмат поступать при собеседовании уговаривали: я был отличником в школе по математическим дисциплинам. Я же «геометр». Математика, физика, химия, черчение…- всегда по ним у меня «отлично». Но выбора не было: «Только на ХГФ, рисовать хочу!»
Я с детства книжки про художников покупал. Первые купленные книги были о Валентине Серове и голландском пейзаже шестнадцатых и семнадцатых веков. Голландцы сильно повлияли на меня, хоть я чуваш и по отцу, и по матери.



-Что вы знаете о своей родословной?

-Родственники матери переехали в Крым в годы, когда шло переселение. Там мой дед Михеев похоронен. Дед по отцу тоже умер, я его не застал. А бабушку видел, часто был у нее в деревне. Все предки - крестьяне, земледельцы, землепашцы. Семьи у них были большие, по нынешним понятиям. У отца - четыре брата и сестра. У матери тоже много сестер и один брат. Где сейчас живут их семьи - не знаю: связи с ними никакой.

-Кто и когда купил вашу первую картину?

-В 1972 году мою работу «Сумерки» купил Чувашский государственный художественный музей.
Картина – пейзаж. Овраг, старушка идет, гусей погоняет. И мальчик-карапуз. Все отражается в воде.
За картину дали сто рублей. Нормальные тогда деньги. Мне понравилось.



-Сформулируйте свое отношение к искусству…

-Мое отношение к искусству никогда не менялось. Как полюбил его, так и люблю. Я всех люблю. Начнем с Италии. Беллини, например. Творчество Леонардо да Винчи больше люблю, чем Рафаэля и Микеланджело.
У нидерландцев люблю Босха.
У бельгийцев есть Ван Гог.
Голландская живопись – вообще супер!
Я люблю и испанскую живопись, Веласкеса.
Японских художников люблю: Хиросига, Кокусай - сколько видов Фудзи у него!
Нравятся японская графика, их живопись на свитках, гравюра.
Интересно изобразительное искусство Индии, Персии…
Еще любимые имена: Матисс, Гоген, Пикассо, Рене Магрит.
В соседнем Татарстане мне нравится творчество живописца Эльдара Зарипова.
В Татарстане, Чувашии сейчас доминируют западноевропейские творческие традиции. В Академии художеств, где учились многие известные деятели искусства, от Западной Европы идет вся учеба.
Я бы хотел сказать, что я - чувашский художник, но не могу: больше - европейский. А если точнее – чебоксарский художник. Может, яльчикский.
…Сюрреалистов люблю, хотя к Сальвадору Дали равнодушен. Кроме него полно сюрреалистов. Мне нравится эстетика, эстетизм, но я не теоретик. То, что по мне – нравится, а если не по мне, то – нет.




Понимание искусства – сложная тема. Надо быть психологом, психоаналитиком, чтобы разобраться в природе его восприятия. Я больше гармонию люблю: цвет, оттенки. А у Дали муравьи ползают - нет, не нравится. Насекомых не люблю. Даже бабочку. Хотя бабочки красивые, но неприятные. Почему - сам не знаю, загадка.
…Я, может, и сейчас не художник. Просто вступил в профессиональный союз. Может, я - графоман, кто знает?
Главное, чтобы художникам нравилось мое творчество. Им же сразу видно: умный ты или дурак. А остальное меня вообще не трогает. Мне до фени.
Есть чистокровные живописцы, цветовики, понимающие цвет. Есть тональщики: растяжки чувствуют от черного до белого. Есть графики прирожденные. Это я так грубо…
Я - не цветовик. Точнее, не такой цветовик, как, скажем, мой хороший знакомый Валерий Павлович Полотнов, с которым мы вместе учились в институте. Он родом из Арзамаса, а сейчас в Москве работает, иногда приезжает. Вот он – цветовик номер один, с моей точки зрения.
…Искусство - такая штука, которую нельзя объяснить. Не умом берется: чувствовать надо. Чувствовать!
Есть вкусная живопись, вкусная.
Есть живопись расписная. Другая. Про нее не скажешь, что «вкусно». Но она тоже интересна по-своему.
Себя сам больше отношу к «композиторам». Люблю конструировать, распределять на плоскости цветовые пятна, линии. Чтобы что–то произошло, когда они все объединятся.
Теоретик, блин…
Мне хочется передать настроение, грубо говоря. Вот я его и передаю. Стараюсь выстроить что-то, приближенное к гармонии.
Достичь ее, конечно, тяжело, но пытаюсь.
Можно и сталкивать отдельные фрагменты картины, но все равно в итоге в ней должна быть гармония.




-Как вы работаете?

-Работаю не торопясь. У меня немного картин. Я долго делаю и переделываю. Могу за неделю сделать, но за день - ни разу. Не получается импровизировать. Не хватает способностей.
Результат иногда бывает очень далек от первоначального замысла. Готовлю эскизы, уточняю местоположение цвета, пятен, над этим больше ковыряюсь.

-Как организовываете свой быт?



-Сейчас я - пенсионер, размер пенсии – шесть тысяч четыреста. Хватает. Мне на книжку перечисляют. Когда надо – иду и снимаю. Например, счетчики на воду попросили поставить, чтобы мы воду начали экономить. Пришлось сходить, снять, поставить. Или за мастерскую набирается плата тысяч десять - пятнадцать. За этот квартал заплатил шесть тысяч, не сильно много.

-Расскажите о своей семье.

-Семья у меня есть, но так получилось, что я не живу с нею. Хотя с женой не развелся, и она со мной не разводится почему-то тоже. У меня дети большие уже. Я в мастерской живу, в основном. Одиночка. Двое детей у меня. Дочка работает в Чебоксарах, а сын - в Москве, оба трудятся в фирмах. Но в каких –не знаю, мне не говорят. Да и я не очень интересуюсь. Жена - воспитательница детского сада.
Есть, конечно, друзья, подруги.



-В каком городе хотели бы жить?

-Я жить в деревне больше люблю.
Больше отшельником хотел бы быть.
Одиночество – оно по мне.

-Как бы вы сами определили свое направление в творчестве?

-Меня некоторые искусствоведы называют «примитивистом».
Сам я так не думаю.
Я - реалист, не совсем абстракционист. Хотя, может, полуабстракционист.
...Но может, они правы, и я действительно примитивист?..
Сам не знаю, как свое творчество объяснить, истолковать.
Атнер Хузангай меня, например, называет «метафизиком».
Я Атнера уважаю, но не понимаю, почему я метафизик, а не, к примеру, метагеометр, метаматематик.



-Ваши правила жизни?

-Со времен службы в армии правило жизни у меня одно: подальше от начальства, поближе к кухне. Я служил в стройбате, в Таллине. Рисовал, по музеям ходил, выставки эстонских художников смотрел постоянно. Я их тоже люблю.

-Эстонский язык понимаете?

-Нет, эстонский не выучил. Из языков вообще знаю только русский, и то, наверное, плохо.

-В каких странах вам довелось бывать?

-За границей был в 1983 году в Венгрии. По обмену: к нам приезжали художники, и нас послали.
Отличные впечатления. Венгры имеют в своем словаре три сотни слов, общих с чувашскими словами. Родственный народ. Надо с ним дружить. Мы тогда в Эгере были, Будапеште, Сент-Андре - городе художников. Я просто балдел от католической архитектуры, их искусства.
В Венгрии и сербы есть, православные церкви.
Понравилось их искусство, библиотеки.



-Что доставляет вам радость в жизни?

-Все, наверное: работа, природа…

-Когда к вам пришла известность?

-В российских СМИ первые публикации моих картин появились в 1976 году. В журнале «Юность», которого, правда, я сам не видел, и в журнале «Огонек». С выставок это все шло, а я в редакции не совался: книг не писал, литературой не занимаюсь.
В весенних и осенних выставках, в «Большой Волге» стараюсь участвовать. Там выставкомы командуют. Иногда не берут мои картины. Ну, не берут и не берут. Что, стреляться из-за этого? Я на эту тему не переживаю.
Достижений в творчестве, побед у меня особых нет. Я не спортсмен в искусстве.
Праски Витти говорит: «Искусство – это не спорт». И я с ним согласен.
В искусстве что важно? Образность.
Вот есть прозаики, а есть поэты. У японцев есть стихи в три строчки. В них все - кратко, четко, точно.
Вот и я такой. Рассуждения, прочее – не по мне.
Я хочу выразить Нечто!